Некоторое время назад у меня состоялась встреча с Очень Известным Продюсером. ОИП похвалил мои сценарии и предложил мне представить список персон о которых я хотела бы написать сценарий биографического фильма. Оговорили время - 50-е - 70-е годы, СССР. Я составила список с которым вы можете ознакомиться. Мой список ушел на Один Федеральный Канал...
...8. Башлачёв, Александр Николаевич – поэт, рок-музыкант (сценарист о поэте).
9. Антонина Макаровна Гинзбург (Тонька-пулеметчица) - палач Локотского округа во время Великой Отечественной войны, расстрелявшая на службе у немецких оккупационных властей и русских коллаборационистов более 1500 человек.
ЗАПЛАЧКА:
Ну, а сегодня мне позвонил помощник Одного Известного Продюсера и скорбным голосом сообщил, что на Одном Федеральном Канале выбрали персону биографию которого зрители якобы жаждут увидеть на телеэкране. Это старый хрен с бугра, ничтожный человечишко в биографии которого нет ничего интересного и зрелищного. Поганый сморчок, "изобретатель" стрелкового оружия, обвешанный медальками и орденами. Косвенный (а возможно и прямой) убийца тысяч людей. Участник оккупации Западной Украины. Изобрел приспособление к пистолету ТТ для повышения эффективности стрельбы через щели в башне танка. И т.д. и т.п.
Я отказалась тут же. Мгновенно. Но внутри все кипит. Кому нужен этот старый пердун? Кому он интересен? Это же не человек - это продукт эпохи. Эпохи не менее гнусной, чем он сам.
Интересно, хотя бы кто-нибудь из моих френдов знает как его фамилия?
БАШЛАЧЕВ, АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ:
СЛУЧАЙ В СИБИРИ (поэт о сценаристе)
...К чему клоню? Да так, пустяк. Вошел и вышел случай. Я был в Сибири. Был в гостях. В одной веселой куче. Какие люди там живут! Как хорошо мне с ними! А он... Не помню, как зовут. Я был не с ним. С другими. А он мне - пей! - и жег вином. - Кури! - и мы курили. Потом на языке одном о разном говорили. Потом на языке родном о разном говорили.
...Хвалил он: - Ловко врезал ты по ихней красной дате. И начал вкручивать болты про то, что я - предатель. Я сел, белее, чем снега. Я сразу онемел как мел. Мне было стыдно, что я пел. За то, что он так понял. Что смог дорисовать рога, что смог дорисовать рога Он на моей иконе. - Как трудно нам - тебе и мне - шептал он, Жить в такой стране и при социализме. Он истину топил в говне. За клизмой ставил клизму. Тяжелым запахом дыша, Меня кусала злая вша. Чужая тыловая вша. Стучало в сердце. Звон в ушах. - Да что там у тебя звенит? И я сказал: - Душа звенит. Обычная душа. - Ну ты даешь... Ну ты даешь! Чем ей звенеть? Ну ты даешь - Ведь там одна утроба. С тобой тут сам звенеть начнешь. И я сказал: - Попробуй!
..Не говорил ему за строй. Ведь сам я - не в строю. Да строй - не строй. Ты только строй. А не умеешь строить - пой. А не поешь - тогда не плюй...
